Ссылку в городе Лувьер Даву нарушил — приехал в ноябре 1815 года в Париж, чтобы защитить на суде Мишеля Нея. Маршалу позволили договорить речь, а потом за неповиновение лишили званий, титулов, денег, прав на Савиньи и вернули в Луврьер с таким мизерным содержанием, словно надеялись на его смерть от голода. Но Даву было не привыкать.
Он с честью выдержал год ссылки, а в 1816 году ему вернули замок и перевезли туда, запретив появляться в столице. Маршал погрузился в сельское хозяйство и дела замка. Даже начал выращивать виноград и делать вино. Правда, говорят, качество у вина было такое же паршивое, как и характер у хозяина.
В 1817 году он снова стал маршалом — теперь уже маршалом Франции, а не Империи. Постепенно вернули деньги, титул, в 1819 году — звание пэра.
Какое-то время Даву вел унылую жизнь в Париже с постоянными болезнями и заседаниями Палаты пэров. Немного оживился, став мэром Савиньи — маршал с головой ушел в городские дела: строил школы, больницы, помогал беднякам.
Но разразилась очередная беда. Старшая дочь — его любимица — вышла замуж очень рано и через год после свадьбы умерла при родах. Для маршала, и без того серьезно больного, это стало последним ударом.
В конце мая 1823 года ему стало плохо в парижском доме — маршал начал кашлять кровью, а потом потерял сознание. Несмотря на усилия врачей, с постели Даву больше не поднялся и умер через несколько дней — 1 июня.
По воспоминаниям близких, последними его словами были: «Я прожил жизнь честного человека; я умираю незапятнанным». Наверное, никто, кроме Даву, не мог бы так сказать про себя.
Хоронили маршала 4 июня на 28-м участке кладбища Пер-Лашез. Устраивать торжественную церемонию власти запретили — тихое отпевание, незаметные похороны.
Однако некоторые его товарищи по оружию — маршалы и генералы — нарушили запреты и пришли попрощаться. А когда гроб привезли на Пер-Лашез — через ограду кладбища перелезли старые солдаты, много лет служившие под началом Даву.
